Возникновение

В начале была Аше, и Аше была всем. Когда Аше начала думать, она превратилась в Олодумаре. Когда Олодумаре начал действовать, он превратился в Олофи, а Олофи создал Обаталу, первого оришу. В те времена не было разделения между небом и землей, и Олодумаре очень часто спускался на землю. В один из таких дней Олофи слепил из грязи людей, но не дал им голов и оставил их бессмысленно блуждать по свету. Обатала завершил работу Олофи и дал людям головы. Поэтому он до сих пор владеет головами всех людей. Чтобы принести в мир плодородие, Обатала разделился на две половины: мужскую и женскую. Обатала-мужчина назвал себя Оддудуа. Женщина назвала себя Йемму. Первыми четырьмя детьми Оддудуа и Йемму были: Олокун (море, невероятно могущественное двуполое божество), Аггайу (горы и вулканы, повелитель солнца), Оришаоко (урожай) и Бабалу-Айе (болото, бог болезней). Эти четыре ориши обладают огромной силой. У них почти столько же аше, сколько и у Обаталы.
Кровосмешение
Обатала-Оддудуа был обеспокоен тем вниманием, которое его жена, Обатала-Йемму, оказывала их сыну Огуну, богу железа. Йемму вела себя с сыном не как мать, а как влюбленная женщина. У Оддудуа был волшебный петух, Осун, который должен был рассказывать ему обо всем, что происходило дома за время его отсутствия. До сих пор Осун как будто не замечал ничего подозрительного в отношениях между Огуном и его матерью. Спустя некоторое время Оддудуа заметил, что его сын Элегуа, вечное дитя, стал каким-то истощенным и понурым.
— Что с тобой, Элегуа? — спросил Оддудуа — Почему ты такой грустный?
— Баба-ми, — ответил Элегуа. — Мне больно говорить тебе об этом, но Огун творит с мамой ужасные вещи. Он отдает всю мою еду Осуну, и Осун засыпает. А меня он выгоняет на улицу и запирает дверь. Поэтому я не вижу, что там, внутри, происходит. Но я знаю, чем они занимаются.
В тот вечер Оддудуа велел Йемму собрать ему еды на два дня и сказал ей, что уезжает. Стоило ему ступить за порог, как Огун и Йемму занялись любовью. Оддудуа, отъехавший совсем недалеко, вернулся и застал жену с сыном за их постыдным деянием. В ужасе закрыв лицо руками, Огун воскликнул:
— Не проклинай меня, Баба-ми, ибо я сам себя проклинаю. До конца дней своих я буду неустанно работать, буду трудиться день и ночь. Не будет мне больше покоя. Я научу человечество ковать железо. Видишь, даже властелином железа я больше не буду.
— Да будет так, — молвил Оддудуа. — А сейчас уходи и никогда не возвращайся.
Потом повернулся к Йемму и сказал:
— Тебя я проклясть не могу, ибо таким образом я проклял бы самого себя. Но следующего сына, которого ты родишь, я похороню заживо.
Посмотрев на своего любимого маленького сынишку Чанго, Оддудуа продолжил:
— Чанго будет жить со своей сестрой Дадой на верхушке пальмы. Рядом со мной останется только Элегуа.
А Осуну Оддудуа сказал:
— С этого дня будешь есть только то, что тебе будет бросать Элегуа. И будешь вечно служить ему.